* * *
Не унывай, душа моя,
Господь тебя не позабудет,
Господь всегда с тобою будет,
Как света чистая струя.
Порою кажется — вокруг
Кипит корысть и ложь хохочет,
И звезды затуманить хочет,
И занавесить солнца круг.
Не унывай и верь душа —
Туч низких не всесильны тени,
Не перед ними на колени
Ты падай крыльями шурша.
Пусть нечестивец говорит:
«Где Бог твой? Где Его деяния?
В чем выразилось пребывание
Его? В чем отразился вид?»
Живет безбедно ложь и мощь,
И чаще лямку тянут мощи:
В нужде паскудной день полощут, —
Прибыток до смешного тощ.
Не унывай душа моя,
Славь Бога до конца дороги,
И от Него лишь жди подмоги,
Надежды светлой не тая.
* * *
Вот опять перепутаны травы,
Им отпущено жизни немного.
Золотистые листья плавают
В стылых лужах на грязных дорогах.
Грязь и золото — неотделимы,
Так на белом устроено свете.
Продавали до Божьего Сына,
И сейчас все туда же метят.
Не проникнут лучи под землю,
Не проникнут они, так бывает.
Будет буйствовать новая зелень,
Там, где раньше росла другая.
Ах вы травы! Земные травы,
Вам отпущено в жизни так мало.
Листья желтые — ветра забава,
Миг — и золота не осталось.
ВСЕ ЖЕ ВЕСНА
День без лазури и тени,
С крыши лениваякапь,
Легкое дуновение
Теплого ветерка.
Хочется встречи с лучами,
Радости — для души...
Серостью облачают,
И безысходность страшит.
Только обманчива сонность,
Это лишь видимость сна.
Без синевы и без солнца
Тихо проходит весна.
ДОЖДЬ ПОД СОЛНЦЕМ
Я пришел сюда нечаянно,
Как под солнцем летний дождь.
Спрашивал — не отвечали мне,
В редкие дома был вхож.
Неотступно верил в радугу,
В радость будущего дня,
И немного было надо мне —
Чтоб не хаяли меня.
Молодость и тучи радуют,
Старость — а вокруг жнивье.
Радость — отражение радуги —
Вспыхнула, и нет ее.
Верить не хочу отчаянию,
Невозвратность — это ложь...
Дождь беспечный и нечаянный,
Блесткий, скоротечный дождь.
* * *
А мороз-то стоит злой дока!
Как утюжит по коже — беда.
В трубах газ замерзает — вот как.
Ни воробышка на проводах.
И твои не приходят письма,
Словно кто-то перерубил,
Но а может они без писка
Где-то прячутся, как воробьи?
А за окнами ночь звездная,
И луна, как большая печать.
Я, наверно, тоже замерзну,
Если будешь вот так молчать.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Есть у вас очень удачные строчки, например - "Радость — отражение радуги —
Вспыхнула, и нет ее". Есть не такие удачные. Но в целом все это хотя бы похоже на поэзию. Ставлю пять.
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.